Мы сидели в зале, говорили о незначительном. Настроение танцевало лезгинку, самоуверенность выползла наружу, учуяв отсутствие опасности. Я смеялся над ней, не без издевки легкомысленно сомневался в ее словах. Мне было хорошо, и я, не заметив перемены в ее настроении, опрометчиво продолжал. Как выяснилось несколько секунд спустя, ее внутренним весам в этот момент не хватало совсем немного, чтобы одна из чаш со звоном и бряканием грохнулась, задев сердце.
Ее глаза вспыхнули, из глубин на поверхность всплыло и затопило все отсеки радужки безумие. С хищным оскалом на лице, она подошла ближе, наклонилась к моей шее и медленно вонзила зубы. Трижды, с нарастающей болезненностью, по направлению к плечу. Затем ласково погладила, убрала прядь волос и томно проговорила:
- Я никому не собираюсь позволять себя унижать, любовь моя. Тем более, тебе.
Улыбнувшись, она ушла в ванную.
Я сидел парализованный, будто в ее укусах был яд. Меня настолько выбило из колеи, что я почти не дышал, и вместе с тем…
Я был в восторге.