Я тебя ненавижу. За твою слабость, за твою вину, за неспособность быть великодушной по отношению ко мне, за нежелание меня понимать, за неспособность поступаться своими интересами, за отсутствие самоотдачи, за отсутствие бережного отношения ко мне, за твою неуверенность в нас, за нежелание быть лучше, за то что ты убила мои чувства.
Потому что они были самым прекрасным, что у меня оставалось. А теперь я могу только злиться и обвинять. Потому что во мне больше нет веры, потому что я не могу тобой восхищаться больше и не могу искренне быть тебе опорой.
Потому что теперь я как ты.

Но во всей этой ситуации есть один большой несомненный плюс: треугольник Карпмана я ненавижу даже сильнее.

Нет, теперь я тебя не ненавижу, нет, я больше тебя не виню. Я снова начал чувствовать себя живым и благодарным. И я снова могу смотреть незамутненным чистым взглядом. И может хоть на этот раз это окажется сильнее тебя.
Но я, пожалуй, отложу свои ожидания в сторону.

Нет, это не те же грабли.
Смотрите, у них немножко другая форма ручки и зубчиков на один меньше.
Да и я уже совсем не тот, что раньше.
В этот раз, конечно, будет не так.

Снова сны.
Привет, давно тебя не было, был рад пообщаться, хотя бы по телефону.
Мне нужен повод.

Когда она внезапно спрашивала, где я, я всегда отвечал "недалеко от тебя".
Чтобы она не могла сказать "В другом конце города? Тогда не надо".

И снова всепоглощающая пустота и отсутствие интереса к жизни. Привет. Чем мы с тобой займемся?
Бумага просто бумага, грифель просто грифель, глупые бессмысленные полосы, изображающие лицо, и нет ни удовольствия, ни смысла. Мне стыдно за это, я хочу это спрятать. Куда делся этот амбициозный чувствующий хоть что-то хрен? Куда - его желания?

Теперь, когда я ощущаю себя живее всех живых, с привкусом горечи и желания, спешки и страсти…
Я хочу быть счастливым. Я хочу счастья. Я хочу множить его каждый раз, когда оно стоит на своих этих тоненьких ножках достаточно крепко, чтобы не колыхаться на ветру чужой неуверенности и пессимизма. Я хочу чтобы оно поменяло форму и стало терпким наполняющим жизнью сиропом, нежно и мягко обволакивающим все на своем пути.
Я хочу стать красивым!

*****
Я приду и потребую от твоей души свое. Ту силу и красоту, что я помню, в полной уверенности, что они там есть. И ты не сможешь мне не поверить. И ты найдешь их там.

И в самом деле, я совсем не виню тебя в том, что ты меня не любишь. Не виню. Я тебя понимаю, и даже сочувствую. Ты бы очень хотела, и ты бы любила, если бы я был таким, каким должен стать. Не ради тебя стать, а ради того, чтобы мир стал красивее, чтобы все сложилось и расцвело. Если бы почва становилась твердой от моих шагов, а мир - ярче и светлее от моего взгляда.
И я этого тоже очень хочу. И я буду стараться.

К черту. Не могу больше это выносить.

Он испытывал пренебрежение к рафинированному счастью, презрение к коллекционерам всего самого лучшего и эстетичного. К коллекционерам вообще. Ему казалось, что это разрушает что-то важное, что любовь к миру ускользает в этой вечной гонке, в этих узких рамках придирчивости и неутолимости.
Я молчал, когда он разговаривал об этом со мной. Я чувствовал, что он в чем-то прав, но не понимал, как можно любить мир больше, чем фантазию. Больше, чем его лучшую версию в мельчайших деталях вокруг себя.
А она понимала. Тоже молча.
И тогда я придумал для себя компромисс, который заключался в том, чтобы собирать вокруг себя не лучшее, а соответствующее себе. Расширить рамки, не слишком изменяя себя.
И вот тут я понял, что совсем себя не знаю.

Наступает новая эра меня. Она уже наступила.
Я начинаю спрашивать себя, действительно ли я что-то испытываю, а не только объясняю себе это такими эмоциями.
Это важные вопросы, учитывая, как мало и одновременно много я чувствую.

Я тебя люблю. Я тебя люблю. Я тебя люблю.
Я буду говорить это, пока не почувствую это снова.

Я тебя ненавижу.
Ты разрушаешь все хорошее, что во мне есть.

И пусть ее серебряный голос разливается по мостовым в ночи, пускай все существующие струны того, что люди называют душой, отзовутся.
Мне никогда не хватает одного только меня, моя история не обо мне вовсе, я отказался стать главным героем, даже не заметив. Списал себя со счетов, отдал все роли другим. Все, кроме помощника, посредника. В моем представлении у меня нет будущего как у отдельной личности.
Жизнь и правда становится все более понятным красивым кружевом, но печаль вплетается в нити, и жить волнительно.

Я чувствую, что всю любовь ко мне нужно искать в прошлом. Я чувствую себя лопнувшим шариком. Я весь день не могу прийти надолго к плато, на котором все будет в порядке. На котором не будет чувств. Я брал в руки несколько книг, но все они открывались на болезненных моментах. Или все моменты для меня теперь болезненные, что очень похоже на правду. Я попытался рисовать, писать, я попытался гулять, я ловил воздух и пьяные крики, но так и не словил подобие равновесия.
Куда я себя загнал?

Это чувство. Кажется, оно называется "с тяжелым сердцем". Да, наверное, так.
Тяжелое сердце, тяжелая грудная клетка, тяжелые уголки губ.
Я не вижу ни в чем смысла. Мне стыдно, но сегодня я сдаюсь.

Я скучаю.
Добавить нечего.
Сижу как идиот над клавиатурой и думаю, что мне делать с собой. С тобой во мне.
Когда я писал, что никогда не прощу себя, я надеялся, что вру.
Пока выходит, что нет.
И все ощущения говорят, что нет. Стоит мне расслабиться, столкнуться с напоминанием или с аналогией, не будучи к этому готовым, не напялив защиту, и мне становится горько, больно, обидно и хочется изменить все так, чтобы ты никогда не узнала, каково это.
Мне не хватает тебя.

Ты снова мне снилась. Я думал, все закончилось. Снова из-под сдержанной маски пробивалось неравнодушие. Ты съязвила что-то про свой день рождения и орфографию сообщения, которое я отправил во сне. И мне стало так хорошо, так легко. Словно ты придешь и спасешь меня снова. От меня и одиночества, от которого меня теперь могу спасти только я сам. Как же мне больно от того, что я оставлял тебя в нем столько раз.
Я снова плачу.
И я не смогу себя простить.
Пускай это служит индикатором моей человечности.